С 6 по 9апреля в Гостином дворе пройдет весенняя Международная ярмарка интеллектуальной литературы non/fiction. Weekend выбрал книги, на которые стоит обратить особое внимание.
Оксана Васякина «Роза»
Новое литературное обозрение
В последние несколько лет поэтесса и прозаик Оксана Васякина стала главным в России практиком и проповедником автофикшена — нового модуса интимно-документального письма, настаивающего на важности предельно частного, не обобщенного опыта, как правило — опыта болезненного. Книги-манифесты этого направления — романы Васякиной «Рана» и «Степь». Оба посвящены смертям родителей, первый — матери, второй — отца. «Роза» — их продолжение, заключительная часть трилогии и еще один роман-отходная. Его героиня — тетя писательницы Светлана, непутевая, инфантильная, капризная, крепко пьющая женщина, всю жизнь прожившая в квартире с матерью в симбиозе любви-ненависти и умершая от туберкулеза, не дожив до сорока лет. В этой вроде бы очень простой истории есть загадка, глубокая тайная тьма, в которую Васякина всматривается с нежностью и безжалостностью. «Роза» — это во многом дневник депрессии, и тоска чужой судьбы здесь становится ключом к собственному отчаянию.
Ханья Янагихара «До самого рая»
Издательство Corpus
Перевод Александра Борисенко, Анна Гайденко, Анастасия Завозова, Виктор Сонькин
Третий роман американской писательницы Ханьи Янагихары, автора «Маленькой жизни», одной из самых успешных англоязычных книг прошлого десятилетия. «До самого рая» — тоже массивный том, но жанр здесь сложнее: опыт в альтернативной истории и антиутопии, размышление о колониализме, биополитике, вмешательстве государства в частную жизнь — и одновременно сентиментальный квир-роман, над которым можно вдоволь поплакать. Действие происходит в Нью-Йорке трех эпох: фантастическом 1893-м, в котором разрешены гомосексуальные браки и прочие свободы, но по-прежнему нет счастья, более или менее реальном 1993-м в разгар эпидемии СПИДа и в 2093-м, в фашистской Америке будущего (тоталитарный строй утвердился после серии пандемий, в процессе которых государство провозгласило суровую политику безопасности). Общего сюжета у частей нет, роман держится на сетке рифмующихся мотивов. «До самого рая» не произвел фурора, подобного «Маленькой жизни», но преданные поклонники Янагихары все равно в восторге.
Вернер Херцог «Сумерки мира»
Издательство Ивана Лимбаха
Перевод Егор Зайцев
Вышедший в оригинале два года назад первый роман знаменитого немецкого режиссера — вольное изложение истории Хироо Оноды, японского офицера, отказавшегося поверить, что Вторая мировая война закончилась, и на протяжении 30лет — вплоть до 1974года — державшего со своим крохотным отрядом оборону на филлипинском острове Лубанг. Вернер Херцог написал свою книгу после знакомства и долгих разговоров с самим Онодой в 1997году, однако на классическую биографию или репортаж она мало похожа. Это экспрессивная, лаконично-яростная проза, в которой реальность мешается с фантазией. Сам Онода — типично херцоговский персонаж вроде Агирре или Фицкарральдо — гордый и жестокий одиночка, величественно-нелепый безумец-визионер. «Сумерки мира» легко можно представить наброском сценария для следующего фильма Херцога.
Эдуард Лукоянов «Отец шатунов»
Издательство Individuum
Написанная поэтом, писателем и критиком Эдуардом Лукояновым объемная биография Юрия Мамлеева сильно отличается и от привычных образцов жанра, и от того, что можно было бы ожидать от жизнеописания создателя «Шатунов». Один из самых радикальных русских писателей прошлого века, мистик и провокатор, ставший консервативным мыслителем, Мамлеев — фигура, окруженная ореолом таинственности, обладающая репутацией не то темного мага, не то почти святого. Лукоянов не оставляет от всего этого камня на камне. Он пишет злую, разоблачительную книгу, в которой и сам главный герой, и его друзья по «южинскому кружку» предстают фигурами скорее комическими, демонизм выглядит дешевой забавой, а традиционалистские поиски — интеллектуальной деградацией. Хотя «Отец шатунов» — плод большой работы, Лукоянов отказывается от документального стиля и дает место гротескной фантазии, так что текст его книги местами напоминает стиль самого Мамлеева. И при всей едкости — это довольно честный способ обратиться с наследием писателя.
Стивен Коткин «Сталин: В предчувствии Гитлера»
Издательство Института Гайдара
Перевод Николай Эйдельман
Второй том монументальной биографии Иосифа Сталина, написанной одним из самых влиятельных американских советологов Стивеном Коткином, автором «Магнитной горы» (поворотной монографии для исследований советской субъектности) и «Предотвращенного Армагеддона» — одной из лучших книг о распаде СССР. Точнее, в русском издании это даже два тома, в общей сложности — почти две тысячи страниц. Первая часть — «Парадоксы власти», перевод которой вышел в прошлом году, посвящена периоду 1878 по 1928год: с рождения Сталина до его победы над конкурентами по партии и окончательного утверждения в качестве советского авторитарного лидера. Вторая часть начинается 1929-м и заканчивается 1941-м. Это время главных сталинских политических и экономических экспериментов: индустриализации, коллективизации, Большого террора — эпоха, на протяжении которой он постепенно превращается из диктатора в деспота. В книге есть и еще один важный персонаж — второй европейский диктатор 1930-х, Адольф Гитлер, противостоянию с которым будет посвящена третья часть, пока еще не дописанная.
Эрик Мюгглер «Время диких призраков»
Academic Studies Press — Библиороссика
Перевод Алексей Каменских
Работа американского антрополога-китаиста Эрика Мюгглера, несмотря на свой вроде бы академичный характер,— интересное чтение даже для тех, кто мало разбирается в китайской истории и культуре. Объект его исследований — обитающий в горах на севере Китая небольшой народ, называемый обычно либо йи, либо лоло, хотя сами они предпочитают наименование лолопо. До середины ХХвека они успешно сохраняли архаичный общинный уклад. Потом к власти пришел Мао, началась коллективизация, за ней — «культурная революция», в жизнь лолопо самым кровавым образом вторглась современность. Их ответом на это насилие стали рассказы о призраках, нашествие которых поразило племя в маоистскую эпоху. Это были духи как жертв режима, так и его активистов, исполнителей террора. Мюгглер подробнейшим образом анализирует истории о призраках и ритуалы экзорцизма, которых он был свидетелем. Его книга — удивительное свидетельство того, как архаика не уничтожается модерностью, а сопротивляется ей, становится способом пережить травмы истории.
Винсент Бевинс «Метод "Джакарта"»
Альпина нон-фикшн
Перевод Наталья Колпакова
Американский журналист Винсент Бевинс работал в Венесуэле, Бразилии и Индонезии — странах, переживших во второй половине прошлого века правые перевороты. Разбираясь в их современности, он обратился к истории и написал книгу о противостояниях в странах третьего мира. В центре здесь, как можно догадаться по названию,— история джакартской бойни середины 1960-х, когда были убиты практически все индонезийские коммунисты. События эти стали известны в остальном мире во многом благодаря фильму Джошуа Оппенхаймера «Акт убийства», но за последующие годы были рассекречены новые документы. Из них следует: индонезийские репрессии проводились в действие при прямом участии и во многом под управлением американских спецслужб. Вскоре «Джакарта» стала нарицательным словом для операций по ликвидации коммунистов, с большим или меньшим успехом осуществлявшихся в последующие десятилетия по всей Азии и Южной Америке. Расследование Бевинса — нечто вроде ревизионистской истории всей Холодной войны. Стоит сказать, что, несмотря на шокирующий материал, книга эта очень достойно, одновременно интенсивно и сухо, написана.
Питер Годфри-Смит «Метазоа»
Альпина нон-фикшн
Перевод Галина Бородина
Питер Годфри-Смит — австралийский философ науки и одновременно страстный ныряльщик, проведший многие часы с креветками, полипами и осьминогами. Последним посвящена его книга «Другой разум», выходившая по-русски три года назад. «Метазоа» — ее продолжение и развитие. Годфри-Смит ставит перед собой крайне амбициозную задачу — заново ответить на вопрос, что такое сознание и где оно возникает. Для этого он буквально спускается к кольчецам и к усоногим, чередуя свои наблюдения за жителями морских глубин с экскурсами в историю философии, биологии и физики. Его ответ: субъектность, память, опыт есть не только у людей и даже не только у высших животных. Сознание — черта всех живых организмов, начиная едва ли не с инфузорий. Собственно, загадочное «метазоа» в названии означает просто «многоклеточное». Несмотря на сложность материала, это доступная и веселая книга.
Бет Шапиро «Жизнь, которую мы создали»
Corpus
Перевод Анастасия Бродоцкая
Бет Шапиро — американский биолог, специалист по расшифровке ДНК древних животных, в том числе додо и мамонта. Ее книга — отчасти об этом, но не только. Тезис Шапиро: принято говорить, что современные биотехнологии разрушительно влияют на природу, человечество несет опасность всему миру; это — глупость и суеверие. На самом деле люди влияли на природу всегда, меняли климат, способствовали вымиранию одних видов и появлению других, тасовали карты эволюции. В этом смысле сейчас не происходит ничего нового — просто у нас появились новые средства. В первой половине книги Шапиро рассказывает, что происходило в предыдущие 50тысячелетий, во второй — что происходит сейчас. «Жизнь, которую мы создали» — манифест технологического оптимизма: генная инженерия несет решение экологических и социальных проблем, облегчает жизнь и дарит самые удивительные перспективы (например, возможность воскресить мамонтов). Даже если отнестись к этому мировоззрению с недоверием, в книге масса интереснейших подробностей, в том числе из научной биографии самой Шапиро.
Эдвард Слингерленд «Навеселе»
Альпина нон-фикшн
Перевод Наталья Колпакова
Эдвард Слингерленд — автор на редкость широкого профиля: когнитивный лингвист, приверженец дарвинизма в культурных исследованиях, историк религии, специалист по древнекитайской философии и поэзии, но также и по цифровым методам в гуманитарной науке. Все эти сферы деятельности так или иначе представлены в его популярной книге, тема которой — алкоголь. В устойчивости потребления спиртного человеком есть парадокс: очевидно, что алкогольная интоксикация приносит кучу вреда — мешает физической и умственной деятельности, вредит наследственности. Почему в таком случае эволюция не позаботилась, чтобы отучить нас от этой привычки? Некоторые видят здесь эволюционную ошибку, сбой. Однако Слингерленд считает, что все наоборот: благодаря алкоголю человечество во многом и достигло своего величия, он способствует базовым навыкам существования вида Homo sapiens — креативности и коллективизму. Чтобы доказать это, в ход идет вся история культуры, перемешанная с данными естественных наук. Чуть раздражающий позитивистский стиль в «Навеселе» то и дело переходит в настоящий гимн винопитию — и в этом безусловный шарм книги Слингерленда.
Подписывайтесь наканал Weekend в Telegram